Меньше года остается до полувекового юбилея важнейшего в истории послевоенной Европы события – подписания 1 августа 1975 года хельсинского Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Сегодня, не отвергая фундаментальной исторической значимости Заключительного акта, мы вынуждены признать, что в условиях усиливающейся трансформации международного порядка на евразийском пространстве существует объективный запрос на формирование новой архитектуры безопасности.
Актуальным этот вопрос остается и для такой составной части т.н. «Промежуточной Европы», как Южный Кавказ, на котором, к сожалению, продолжается геополитическая конкуренция ведущих держав и все существует серьезный дефицит безопасности. Анализ перспектив формирования системы безопасности на Южном Кавказе хотелось бы начать с его геополитической фрагментации, которая, в том числе, обусловлена различиями во внешнеполитических ориентирах южно-кавказских стран и, зачастую, используется внешними акторами для усиления своего влияния в регионе.
С одной стороны, это связано с региональными приоритетами Ирана, России и Турции, которые имеют исторические и часто несовпадающие интересы на Южном Кавказе. Одновременно, как известно, существуют серьезные проблемы в отношениях Армении с Азербайджаном и Турцией, а Грузии с Россией. Другим фактором, влияющим на геополитическую фрагментацию на Южном Кавказе, являются попытки привлечь страны Южного Кавказа в той или иной степени к участию в конфликте Запада и России вокруг Украины.
Элементы этого противостояния, в частности, проявляются в Грузии, избравшей, особенно после кризиса 2008 года, своим ориентиром интеграцию в евро-атлантические структуры. Однако, после получения статуса страны-кандидата в члены ЕС перед официальным Тбилиси возникла дилемма между обязательством поддерживать общую политику Евросоюза по экономической изоляции России и необходимостью защищать национальные интересы, которые диктуют целесообразность сохранять прагматические отношения с Россией. Парламентские выборы, прошедшие 26 октября, показывают, что консенсус в грузинском обществе по поводу взаимоотношений с ЕС пока не достигнут, и, следовательно, прямое или косвенное участие внешних сил в этом процессе не исключается.
Вместе с тем, в контексте геополитической фрагментации наиболее слабым звеном в регионе остается Армения, что связано, в первую очередь, с известными попытками Армении диверсифицировать политику в сфере обеспечения национальной безопасности. Как известно, после поражения в 44-х дневной войне, к решению задач по обеспечению безопасности официальный Ереван начал все чаще привлекать западных партнеров, несмотря на союзнические отношения с Россией и продолжающееся формальное участие в ОДКБ. Однако, на практике эта противоречивая политика может привести к одновременному усилению военно-политического присутствия на территории Армении таких стран как США и Франция, Иран и Индия. Не стоит также забывать о долгосрочной миссии Евросоюза, размещенной на армяно-азербайджанской границе, российских военной базе и пограничниках на границе Армении с Турцией и Ираном.
В Баку выступают против появления новых разделительных линий в регионе и полагают, что активизация внешних сил в Армении свидетельствует об опасности того, что «Армения становится еще одной Сирией в нашем регионе, поскольку идет ее раздел между крупными государствами в соответствии с их геополитическими интересами». К сожалению, большая часть вины в этих процессах лежит на армянской стороне, которая продолжает многолетнюю политику поиска покровителей для защиты от мнимых угроз тюркского мира.
В этой связи в Азербайджане возлагают определенные надежды на взаимовыгодное экономическое сотрудничество, которое, в частности, лежит в основе успеха тандема Азербайджан-Грузия. Действительно, несмотря на различие внешнеполитических подходов обеих стран, за счет реализации крупных инфраструктурных проектов, этот тандем сумел создать единый геоэкономический коридор от Каспийского моря до Черного.
Успешной реализации подобных проектов способствует то, что Азербайджан уже на протяжении многих лет ведет сбалансированную политику, основанную на следующих принципах:
Во-первых, официальный Баку, опираясь на принцип равноудаленности, всегда старался выстраивать взаимовыгодные сбалансированные отношения со всеми силовыми центрами. На практике это проявляется, в частности, в том, Азербайджан состоит в союзнических отношениях как с Турцией ("Шушинская декларация" 2021 года), так и с Россией ("Декларация о союзническом взаимодействии" 2022 года).
Во-вторых, большое значение имеет проводимая Азербайджаном внешняя политика, основанная на принципе превращения страны в арену сотрудничества, а не противостояния, что позволяет Азербайджану иметь равные партнерские и прагматические отношения, например, с такими странами как Иран и Израиль.
В-третьих, Азербайджан отдает приоритет принципу добрососедства и кроме традиционных двухсторонних отношений, является сторонником и инициатором многих трехсторонних региональных форматов, сотрудничая, например, с Грузией и Турцией или с Ираном и Россией, соответственно, в рамках логистических и энергетических коридоров «Запад-Восток» и «Север-Юг».
В-четвертых, Азербайджан придерживается принципа прагматичности, последовательно выступая против политизации экономического сотрудничества, что создает для него возможность успешно взаимодействовать с различными странами, в том числе, и западными.
Сегодня, в условиях нарастающей геополитической турбулентности, когда Южный Кавказ находится в поисках баланса в отношениях с мировыми и региональными державами, думается, именно, азербайджанская модель может стать базовой для будущей архитектуры безопасности Южного Кавказа. Для этого, в первую очередь, необходимо скорейшее заключение мирного договора между Арменией и Азербайджаном, проведение делимитации и демаркации межгосударственной границы и открытие транспортных коммуникаций.
Во-вторую очередь, страны южно-кавказской тройки должны договориться о некой общей субъектности региона, которую следует сформировать на основе взаимовыгодного взаимодействия трех государств, а не в результате «сделки» или «давления» внешних акторов. Такая субъектность может опираться на следующие основные принципы:
-
неделимость безопасности, т.е. согласие каждой страны с неприемлемостью обеспечения собственной безопасности за счет других государств Южного Кавказа;
-
внутренняя "дегеополитизация" Южного Кавказа (по аналогии с понятием "демилитаризации"), что в данном случае означает отказ каждой страны от использования геополитического влияния внешних акторов против других государств стран Южного Кавказа;
-
«конструктивная незаменимость», т.е. формирование такой взаимовыгодной и взаимозависимой системы отношений, главным образом, в экономической сфере, которая сделает заведомо невыгодным отказ от взаимного сотрудничества для любой страны Южного Кавказа.
Необходимо добавить, что внутренняя "дегеополитизация" должна дополняться «внешней» т.е. непосредственные региональные соседи (Иран, Россия и Турция) и внерегиональные акторы, проявляющие интерес к Южному Кавказу, должны признать его общую субъектность и, главное, его геополитическую «нейтральность».
Очевидно, что такое признание со стороны всех внешних сил возможно лишь в рамках единой архитектуры евразийской безопасности, дебаты о контурах которой только начинаются. Но вместе с тем, представляется, что и методом от частного к общему, т.е. формированием основ безопасности, например, на Южном Кавказе, можно добиться реальных подвижек и в других регионах Евразии, и тем самым способствовать достижению общего согласия вокруг ключевых политических и правовых принципов, на которых и должны строиться и функционировать отношения между странами в многополярную эпоху.
В заключение, отметим, что причины фактического развала ОБСЕ связаны, именно, с неспособностью достичь взаимопонимания в вопросах трактовки положений Хельсинского Заключительного акта, которые ведущие державы предпочли избирательно применять и интерпретировать в зависимости от соображений политической целесообразности.
В первую очередь, это избирательность относится к принципу неделимости безопасности. Так, в частности, само наличие на части евразийского пространства двух военно-политических блоков – НАТО и ОДКБ, с известными оговорками, воспроизводит ситуацию времен холодной войны, что, естественно, негативно влияет на реализацию принципа неделимости безопасности.
Наряду с этим, в вопросе урегулирования этно-территориальных конфликтов явно проявилась другая избирательность ведущих стран-участниц ОБСЕ, связанная с неоднозначной трактовкой гармоничного сочетания принципов нерушимости границ и территориальной целостности государств с принципом равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой. Думается, что этот печальный опыт ОБСЕ и следует, в первую очередь, учесть при формировании новой архитектуры евразийской безопасности.
